Рассказ основан на реальных событиях Наташа услышала звонок в дверь и пошла её открывать, думая, что вернулся из школы сын. «Наверное, у Саньки уже закончились занятия», — на ходу подумала она, не сообразив, что на часах ещё не было даже двенадцати и, стало быть, сын не мог вернуться из школы так рано.
Фото: Depositphotos
Она повернула чёрный кружочек замка вправо и, приготовившись встретить сына-второклассника, невольно заулыбалась.
Однако это был не Санька. За дверью стояла встревоженная соседка с шестого этажа, а вместе с ней какая-то неизвестная Наташе пожилая женщина.
— Наташ, — быстро проговорила Анна Ивановна, — поднимись к нам, Артёму Ивановичу плохо.
— Опять? — ахнула Наташа. — Только вчера курс уколов закончили, и опять плохо? Сердце, что ли, опять прихватило?
— Да что у него ещё болеть может? — вставила молчавшая до этого незнакомая женщина, пришедшая с Анной Ивановной. — Всё оно, милая. Всё оно.
«Окающий» говор ясно дал понять, что женщина была не местной.
— Я сейчас, — Наташа оставила дверь полуоткрытой, — только шприцы с ватой возьму…
Она вернулась в квартиру, выключила начавший закипать чайник и взяла из холодильника пакет со шприцами, которые положила туда накануне вечером.
— Я уж думала, теперь вам долго не понадоблюсь, — сказала она, поднимаясь с обеими женщинами на этаж выше.
— Ты уж извини, милая, — сдавленным голосом проговорила Анна Ивановна, — что мы тебя опять побеспокоили. Никто ведь кроме тебя уколы в нашей округе делать не умеет.
— Да я не о том, — смутилась Наталья, поняв, что соседка расценила её слова дословно. — Я ведь думала, что он на поправку после курса уколов пойдёт…
— Мы тоже так думали, — уже не скрывая слёз, проговорила Анна Ивановна, — а дело-то вон видишь, как иногда оборачивается.
Они вошли в чистенькую, ухоженную переднюю, и сквозь приоткрытую дверь Наталья увидела лежавшего на диване Артёма Ивановича. Он лежал прямо в рубашке и брюках, а около дивана, повернувшись носами в разные стороны, стояли его новые чёрные полуботинки. Артём Иванович тяжело дышал, был бледен, глаза у него были закрыты.
Услышав шум в прихожей, он открыл глаза, зашевелился, но Наталья, испугавшись, что он сейчас сделает попытку встать, что при сердечных болях было весьма нежелательно, быстрым шагом прошла в комнату и остановилась около дивана.
— Садись, дочка, — слабым голосом проговорил Артём Иванович. Он грузно подвинулся и похлопал ладонью по начавшему протираться краю дивана. При этом он надсадно закашлялся, и Наталья, которой его кашель совсем не понравился, нахмурилась:
— Вы бы, Артём Иванович, вызвали лучше «Скорую», — проговорила она серьёзно. — Они бы кардиограф с собой привезли, кардиограмму Вам сейчас бы сделали, а то и в больницу бы забрали…
— Да предлагали мы ему уже, — наперебой заговорили женщины, которые привели Наталью к Артёму Ивановичу, — но разве он послушает!
— Цыц, бабы! — неожиданно загремел на них с дивана только что задыхавшийся сосед и потом, обращаясь к Наталье, сдерживая кашель, произнёс с остановками:
— Кольни мне чего-нибудь… от боли в сердце… Глядишь — оно и отпустит… Ну? — умоляюще заглянул он Наталье прямо в глаза.
На какое-то мгновенье Наталья заколебалась: ведь она была всего-навсего медсестрой, и вся её работа заключалась в том, чтобы раздать таблетки, сделать уколы, да поставить капельницы, назначенные врачами. Обширными знаниями в области кардиологии она, как и любая медсестра, не обладала, и если делала уколы, то только по просьбам родных и знакомых. Но Артём Иванович смотрел на Наталью с такой надеждой, что отвести своих глаз от его просящего о помощи взгляда она не смогла. И отказать в просьбе не смогла тоже.
«Бабы», одна из которых приходилась Артёму Ивановичу родной сестрой, а вторая — незнакомая пожилая женщина — какой-то дальней родственницей, оказавшейся в их городе проездом, тихонько разговаривали на кухне.
Пока Наталья набирала лекарство в шприц, она почувствовала лёгкое прикосновение к ногам. Она опустила глаза и увидела Рыцаря — чёрного кота с белой грудкой, который жил у Артёма Ивановича. Правда, слово «жил» как-то не очень подходило к этому нахально-напористому представителю рода кошачьих, поскольку он периодически пропадал и мог отсутствовать недели по две, а то и больше.
И неважно: весна была на улице или другое время года — Рыцарь был действительно из породы тех котов, которые «гуляют сам по себе». Гулянки эти всегда проходили по одному сценарию и заканчивались одинаково: кот возвращался домой с прокушенным ухом или прищемленным невесть между каких дверей длинным, похожим на плётку, или скорее на обросшую шерстью палку, хвостом.
После таких злоключений Рыцарь обычно долго отсиживался дома и становился на какое-то время самым обычным домашним котом, которого невозможно было выгнать на улицу никакими способами. Впрочем, отъевшийся и отоспавшийся, он опять исчезал, и опять же никто не знал, когда, а главное — с какими потерями своего кошачьего здоровья, он вернётся в уютную и тёплую квартиру Артёма Ивановича. И вернётся ли вообще…
Как видно, сейчас у Рыцаря как раз был «период отсидки в резервации», потому что он беспрерывно тёрся о Натальины домашние джинсы боком и головой, на которой кроме прокушенного уха были видны и другие «боевые шрамы», полученные в потасовках и драках с уличными котами.
— Ишь, ласки захотел, шельмец, — кряхтя произнёс Артём Иванович, поворачиваясь на бок и освобождая место для укола. — А ты, дочка, гони-ка его прочь! — добавил он и взял для острастки небольшую думку, которая лежала около его головы.
— А ну, пошёл вон, наглец, — он попытался придать свирепости своему далеко не злому голосу и замахнулся на Рыцаря думкой.
Но Рыцарь не испугался. Он удивлённо посмотрел на воинствующего хозяина, грозившегося запустить в него небольшой мягкой подушечкой, затем поднял свой палкообразный хвост и с достоинством прошагал к выходу из комнаты.
Наталья между тем закончила делать укол и вновь обратилась к Артёму Ивановичу:
— Может, правда, «Скорую» вызовем? Уж очень Вы нехорошо дышите, да и кашель Ваш мне ой, как не нравится!
Но Артём Иванович остался непоколебим.
— Нет-нет, Наташенька, мне уже лучше. Зачем врачей беспокоить? Ты для меня самый лучший доктор. Нет-нет-нет, — и он снова замахал руками.
Наталья собрала разбитую ампулу, ставший уже ненужным шприц, использованные ватные тампоны в мешок и, выходя из комнаты, искренне произнесла:
— Ну, Артём Иванович, будьте здоровеньки, не болейте.
И уже надевая тапочки в коридоре, добавила:
— Если что — зовите, всегда помогу. Но лучше бы Вы всё-таки поговорили с врачом. Не хотите звонить в «Скорую» — так хоть участкового завтра вызовите.
Анна Ивановна проводила её до порога и, зная, что Наталья не берёт денег за сделанные уколы, сунула ей в руку большой оранжево-красный апельсин.
Наталья, открывшая рот, чтобы произнести, что и это было бы совершенно излишне, в ту же секунду услышала:
— Это для Сашеньки. Не отказывайся, витамины нужны всем и всегда, — при этом Анна Ивановна невесело и словно просяще улыбнулась, и Наталья поняла, что в этот раз она опять не сможет отказать соседке.
— Спасибо тебе, — услышала она уже на лестничной клетке.
— Не стоит благодарности, — ответила Наталья и, вернувшись домой, подумала, что шприцы пока так и оставит где-нибудь поблизости: а вдруг вскоре они опять пригодятся?
Продолжение следует…
Автор: Магдалина Гросс
Свежие комментарии