| "Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты..." Юрий Гагарин |
12 апреля 1961 года Мир влюбился в Гагарина — в его “Поехали!”,
в его распахнутость, в его улыбку.
Он стал символом покорения человеком далекого, манящего, доселе недоступного.
12 апреля 1961 года, в 9:07 по московскому времени с космодрома Байконур стартовал космический корабль «Восток» с первым в мире космонавтом на борту. Выполнив один оборот вокруг земли, на 108 минуте корабль завершил свой полет, и спускаемый аппарат вернул Юрия Гагарина обратно. Это было одно из самых величайших событий двадцатого века.
Спустя много лет каким был этот день вспоминал личный врач Гагарина, доктор медицинских наук Виталий Волович, который обследовал первого космонавта после его возвращения на Землю.
(Из его воспоминаний составлен этот текст;
Несколько слов к информации: Виталий Георгиевич Волович (1923 - 2013гг.) — участник Великой Отечественной войны, полковник медицинской службы в отставке, доктор медицинских наук, профессор. Первый человек в мире, совершивший 9 мая 1949 года, вместе с А.П. Медведевым, прыжок на парашюте на Северный полюс.)
[more=]
За девять дней до старта, 3 апреля 61-го, свои речи перед будущим космическим стартом записали на магнитофон трое: Юрий Гагарин, Герман Титов и Григорий Нелюбов. Было изготовлено только три индивидуальных скафандра. В целях безопасности они летели на полигон тремя разными самолетами.
И только 8 апреля на закрытой Госкомиссии было принято окончательное решение, что первым полетит Гагарин. За трое суток до старта Каманин объявил об этом Юрию и Герману.
“ТАСС подготовило как “успешное”, так и “трагическое” сообщение о полете Гагарина”
8 апреля 1961 года Госкомиссия рапортовала в ЦК: первый в мире полет человека в космос может состояться между 11 и 17 апреля.
(Сроки поджимали. “Американе”, как говорил генеральный конструктор Сергей Королев, пытались взять реванш за первый запущенный искусственный спутник Земли. На 20 апреля в Соединенных Штатах был назначен “прыжок в космос” Алана Шепарда).
Уже в первых числах апреля поисково-спасательные отряды стали разлетаться по точкам. На дежурстве стояло 20 самолетов “Ил-14”, три “Ан-12”, “Ту-95”, тринадцать вертолетов “Ми-4” и “Ми-6”, оборудованных УКВ- и KB-пеленгаторами.
Приземление Гагарина было произведено на колхозном поле неподалеку от одного из районных центров Саратовской области — города Энгельса. Спустившись на землю и почувствовав твердую опору под ногами, Гагарин осмотрелся по сторонам.
Двум жительницам деревни Смеловка выпало счастье первыми встретить космонавта, вернувшегося на Землю из неизведанных просторов Вселенной и представшего перед ними во всей соответствующей случаю экипировке! Анна Акимовна Тахтарова и Рита, ее внучка, стали единственными очевидцами приземления "Востока". Сняв гермошлем, Юрий Гагарин поприветствовал ошеломленных Анну и Риту. 
Окончив ночную смену, во время которой засевали участок поля пшеницей, все члены бригады расположились для отдыха неподалеку от того места, где приземлился Юрий Гагарин. Радиоприемник работал, и спустя несколько минут начали транслировать сообщение о первом полете человека в космос. Это известие передавалось в эфире не один раз, и все собравшиеся вокруг приемника просто остолбенели: в полет отправился наш, советский космонавт!
Выйдя на крыльцо домика, где отдыхала бригада, один из механизаторов так и застыл на месте, взглянув в небо: впереди, в направлении его родного села, виднелся раскрывшийся парашют, на котором опускалось на землю нечто совершенно невиданное, округлой формы.
Когда они подбежали к этому месту поближе, Гагарин в сопровождении недавно познакомившихся с ним Анны Акимовны и ее маленькой внучки уже шагал навстречу.
Конструктивные особенности “Востока” не предусматривали посадку в кабине корабля.
На высоте 7000 метров космонавт должен был катапультироваться, а затем спускаться на тяжелом, неуправляемом парашюте. Приземлиться он мог и в горах, и в тайге, и на море. Чтобы вовремя оказать космонавту помощь, решено было десантировать к месту его приземления врача-парашютиста.
Для этих целей была подготовлена группа медиков-спасателей. Возглавил подразделение подполковник медицинской службы и опытный парашютист Виталий Волович.
— Я с группой дежурил на военном аэродроме Кряж под Куйбышевом. Нам выдали по комплекту аварийного запаса летчика и особый мандат. В нем было указано: советские и партийные органы Советского Союза должны оказывать нам содействие в размещении, обеспечении транспортом, средствами связи и медицинской помощью.
Мы сели в обычный грузовой “Ил-14”, в 9.30 уже заняли боевой пост в своей “зоне ответственности”. Предполагалось, что посадка произойдет южнее Сталинграда на 110 километров. Разброс точки приземления составлял 400—600 км. Кто из подготовленной шестерки космонавтов полетит, мы не знали. И тут радист вдруг закричал: “Гагарина запустили”. Мы дружно ответили: “Ура!”
Потом мы узнали, что было подготовлено три сообщения ТАСС о полете Гагарина в космос. Первое — “успешное”, второе на случай, если он упадет на территории другой страны или в Мировом океане, — “Обращение к правительствам других стран” с просьбой помощи в поиске и третье — “трагическое”, если Гагарин не вернется живым.
На случай приземления космонавта за пределами СССР была разработана специальная инструкция. Нельзя было указывать место старта, сообщать данные, касающиеся носителя, рассказывать о военных и гражданских руководителях, а в качестве своего адреса давать “Москва, космос”...
Пока Левитан зачитывал торжественную речь по радио, поисковый отряд Виталия Воловича получил координаты места посадки. Штурман быстро произвел расчеты. К предполагаемому месту посадки группа подошла точно в назначенное время. Но вдруг по радио поступила команда: “Изменить курс на 45 градусов”. Спустя 20 минут: “Лечь на прежний курс”.
— Бортмеханик увидел огромное оранжевое пятно корабельного парашюта. Мы приготовились к прыжку. Высота шестьсот метров. Вдруг вспыхнула красная лампа. Мы услышали: “Отставить прыжок. Космонавт уже на земле. Следуйте на аэродром Энгельса”.
Когда приземлились, Виталий Волович не стал дожидаться, когда подадут трап, спрыгнул с трехметровой высоты на взлетку. Размахивая пистолетом, стал прорываться сквозь толпу к командному пункту.
Гагарин и официантка В.Платонова, угостила яблоком и соком (есть после полета было категорически запрещено).
— Юру Гагарина нашел на втором этаже. Он снял скафандр, сидел в центре на стуле в голубом теплозащитном комбинезоне. А вокруг него в почтительном молчании стояла группа мужчин, одетых в одинаковые длиннополые темные пальто, с фетровыми шляпами в руках. Мы обнялись. Только хотел начать детальное обследование, как Гагарина вызвал к телефону председатель Президиума Верховного Совета Брежнев. Потом Юру схватил в охапку заместитель главнокомандующего ВВС Агальцов. На черной генеральской “Волге” они умчались в НИИ ВВС, где был телефон прямой связи с Хрущевым. Я попытался было встрять, но услышал: “Никаких пока осмотров”. Казалось, что здоровье Гагарина никого не волновало.
Вскоре Гагарина доставили к специальному штабному самолету, который вылетал в Куйбышев. Туда же взяли курс с Байконура и члены Государственной комиссии.
“Случилось как в хорошем романе, – записал свои мысли Ю.А. Гагарин. – Моё возвращение из космоса произошло в тех местах, где я впервые в жизни летал на самолете”.
Слева направо: Виталий Волович, Юрий Гагарин, Иван Борисенко в самолете, летящем в Куйбышев.
На борт “Ил-14” к космонавту пустили только доктора Виталия Воловича, кинооператора Махмуда Рафикова, конструктора скафандра Отари Бахрамова и спортивного комиссара Международной авиационной федерации Ивана Борисенко, который зафиксировал три первых космических рекорда: продолжительность полета (108 минут), высоты полета (327,7 км) и рекорд максимального груза (4725 кг), поднятого на эту высоту.
— В салоне самолета я наконец приступил к осмотру Юрия Гагарина, — продолжает вспоминать Виталий Волович. — Кровоизлияний, которые возникают под воздействием высоких перегрузок, не обнаружил. В легких было чисто, частота дыхания не увеличилась. Температура 36,6 градуса, пульс 65. Померил давление, оно оказалось отличным — 125 на 75 миллиметров. Сказал: “Как у младенца, словно и не летал в космос”. “А может быть, и вправду не летал?” — парировал Гагарин.
Позитивно настроенного космонавта мы встретить не ожидали. “Восток” шел со скоростью, близкой к 28 000 километров в час. Такую скорость трудно представить на Земле. Мы опасались, что человек может не выдержать условий страшной отдаленности от Земли, длительной изоляции, ощущения бездонности космического пространства, оторванности от людей. Но все опасения оказались напрасны. Юра сравнивал совершенно черное небо со вспаханным полем, засеянным зернами звезд. Космонавт был оживлен, активен, охотно общался и много шутил.
Но вдруг, побледнев, тихо сказал: “Что-то меня подташнивает. Неужели укачало? Такого не было с тех пор, как я начал летать”. Тогда мы еще не подозревали, что это последствия пребывания космонавта в невесомости. Мы прошли с Юрой в хвост самолета, где за брезентовым пологом находилась туалетная комната. Он постоял над ведром, тошнота отпустила. Потом я дал выпить космонавту охлажденного боржоми.
Опустившись в кресло, Юрий Гагарин рассказал нам об ощущениях в невесомости: “Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине”. Он заполнял бортжурнал обыкновенным графитным карандашом. На минуту забыл, где и в каком положении находился, положил карандаш рядом с собой, и он тут же уплыл от космонавта.
Юра говорил, что не чувствовал во время полета ни голода, ни жажды. Но по заданной программе в определенное время поел и выпил воду из специальной системы водоснабжения.
Гагарин вспоминал, что капли жидкости, пролившиеся из шланга, приняли форму шариков и свободно перемещались в пространстве. А коснувшись стенки кабины, прилипли к ней, будто роса на цветке.
— Я вспоминаю тот день, 12 апреля, и поражаюсь самообладанию Юрия Гагарина.
Только годы спустя из секретного доклада стало известно, что при выведении “Востока” на орбиту пропала связь с Гагариным. Отделилась первая ступень, на пункте наблюдения ждали доклада Гагарина, а в динамиках молчание. Королев взывал: “Кедр”, как чувствуете себя? Отвечайте! Я “двадцатый”. В ответ лишь гудение динамиков… Думали, что могла произойти внезапная разгерметизация, обморок от растущих перегрузок.
Наконец, услышали голос Гагарина: “Сброс головного обтекателя… Вижу Землю… Красота-то какая!..” Сбой связи произошел, когда один наземный пункт передавал корабль другому.
При приземлении Гагарин и вовсе был в шаге от катастрофы. Заработала тормозная двигательная установка. В 10 часов 25 минут 57 секунд по программе должен был отделиться от спускаемого аппарата приборно-агрегатный отсек. Но разделения не произошло. Оба модуля, соединенные электропроводкой, неслись вниз. Аппарат вращался со скоростью 30 градусов в секунду. Перегрузки достигали 10 единиц и действовали в направлении “грудь—спина”. Только через 10 минут температура вокруг корабля настолько повысилась, что кабели сгорели. В 10 час. 35 мин. модули разделились.
Можно только догадываться, чего стоили космонавту эти десять минут. А он еще и пел: “Родина слышит, Родина знает…”
— Рассказывая нам о пережитом, Гагарин вдруг начал озабоченно вертеть головой: “Послушайте, а где скафандр? Что-то я его не вижу!” Это было секретное оборудование, а Гагарин был человеком военным. Бахрамов успокоил космонавта: “Вот он рядом, я упаковал его в чехол”.
 |  |
13 апреля - две сотни автографов...
Конечно, все захотели получить автограф космического первопроходца. Отарик хлопал себя по карманам, ничего подходящего не нашел, вытащил паспорт. Гагарин запротестовал: “Нет, я на документах не расписываюсь”. Бахрамов за свое: “А я его потеряю”. В общем, уговорил.
Мне Юра в полевом блокноте написал: “Виталию Воловичу. Передовой медицине. Гагарин”. И дописал дату. Только несколько дней спустя, показывая гагаринский автограф друзьям, я заметил, что Юра поставил не 61-й год, а 59-й. Видимо, в подсознании у него крепко засел именно 59–й год, когда в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале летчики из разных войсковых частей проходили отбор в первый отряд космонавтов. Ошибку Гагарин исправил самолично.
— Когда подлетали к Куйбышеву, Гагарин, глядя в иллюминатор, сказал: “Что же делать? На аэродроме, наверное, холодновато. Вот по Волге какие-то льдины плывут. Фуражку, что мне подарил майор Ахмед Гасиев из расположенного рядом с местом приземления зенитно-ракетного дивизиона, я кому-то передал, и ее у меня увели. Да и околыш у нее черный, артиллерийский, а я же все-таки летчик”.
Тогда из парашютной сумки я достал кожаный летный шлем с длинными ушами.
Говорю Гагарину: “Только уж ты, Юра, не потеряй его, я ведь в этом шлеме совершил первый в мире прыжок с парашютом на Северный полюс”.
Он уверил, что шлем не пропадет. Но куда там…
На аэродроме завода “Прогресс” в Куйбышеве наш самолет зарулил на самую дальнюю стоянку, но и там космонавта встречала толпа народа. Грянуло громовое “ура”.
— Космонавт, глядя на море людей, обратился ко мне: “Доктор, возьми, пожалуйста, бортжурнал и пистолет”. Как только Гагарин сошел с трапа, к нему сразу же бросился светловолосый капитан. Это был Герман Титов, первый дублер Гагарина. Я вам скажу, все эти байки, что 12 апреля счастливы были оба, бред сивой кобылы.
Как верно сказал Амундсен: “Первому — все, второму — ничего”.
Летчик-космонавт СССР Юрий Гагарин после приземления. Саратовская область, 12 апреля 1961 года.
— 12 апреля овации на аэродроме были предназначены исключительно Юрию Гагарину. Пока я собирал вещи, толпа встречающих рассосалась, и колонна черных “Волг” покинула аэродром. Я остался стоять на взлетной полосе, в одной руке — пистолет Гагарина, в другой — бортжурнал, побывавший в космосе. И тут ко мне подкатила одна из оставшихся машин. Я сказал, что врач Гагарина, со мной важные документы и их надо немедленно доставить начальству. Водитель сказал: “Садитесь, я вас отвезу по назначению, на правительственную дачу”. Мы помчались по улицам, которые были все перекрыты милиционерами. Пропуском нам были слова: “Это врач Гагарина”.
 13 апреля 1961 г. Юрий Гагарин играет в биллиард. На даче куйбышевского Обкома КПСС Ю.А.Гагарин и пять его последователей проходили краткий курс реабилитации и сообщали основную информацию о ходе прошедших полетов. | (позже эту дачу стали называть "Домик Гагарина") |
Остановились у высокого зеленого забора. Через строй сотрудников КГБ меня провели внутрь. В большой застекленной комнате, похожей на конференц-зал, собралось все начальство. Я узнал только Каманина и президента Академии наук Келдыша. И тут ко мне подошел плотный человек с толстой шеей, глядя в упор из–под густых бровей, не мигая, он спросил сурово: “А вам что здесь нужно?” Я рассказал, что как врач осматривал Гагарина на месте посадки. Он смягчился, подробно стал расспрашивать о давлении и пульсе космонавта. Кивнув на планшет Гагарина с бортжурналом и личное оружие, сказал: “Вон Быковскому и передайте. Знаете его?” — и, не дожидаясь ответа, ушел в глубину зала. Я спросил у Валеры: “С кем я сейчас беседовал?” Быковский опешил: “Ну, доктор, вы даете! Это ведь главный конструктор Сергей Павлович Королев”.
Вечером шесть космонавтов, члены Госкомиссии и областное руководство собрались за общим столом на земной ужин. Говорили о будущем человечества, звучали тосты, но пили мало. Сказалась бессонная ночь...
......................................
Москва встречала Героя 14 апреля.
Популярность Юрия Гагарина до сих пор не имеет аналогов!
 | "… Какой это будет счастливый день для нашей науки, когда русские люди поднимут ракетный корабль навстречу звёздам! Этот день станут считать первым днём космической эры в жизни человечества. Не будет границ торжеству и величию русской науки! Этот день и имя первого космонавта войдут в историю человечества. Это — бессмертие…". (Константин Эдуардович Циолковский, 1934 год) |
воспоминания Виталия Георгиевича Волович,
фото из открытых источников
Свежие комментарии