А Сашкин папа, Константин Андреевич, давно не в себе. Все так безобидно начиналось: он спрашивал какую-то ерунду, все смеялись. Присядет, бывало, на корточки, рукой по полу пошарит, потом протянет тебе невидимое что-то и с улыбкой скажет: «Держи-держи крабика! Вот цапучий!» Ему вечно что-то мерещилось, слышалось. А однажды он проснулся, сел на диване и застыл…
Возил сын отца по эскулапам, а потом не выдержал, отправил в частную клинику для умалишенных, не мог его больше терпеть, боялся, что сам с катушек слетит. Как положено, денег выделил на содержание, посещал батю два раза в неделю, приносил лекарства, фрукты. Но несмотря на это, все равно прослыл недочеловеком.
А как же! Отец его, когда тот дитем был, и на рыбалку, и в тир с собой, и газировкой тайком от матери поил, а он отца родного в психушку упек! Теперь Сашка в нашем подъезде изгой. «Часовые» на скамейке особенно любят на эту тему потрындеть, поохать.
О, это вселенское чувство долга! Кто-то так решил, установил неписанные законы, и теперь любое твое действие рассматривается под микроскопом. Шаг влево, шаг вправо – расстрел в 24 часа. Заряжааай! Пли!
И если сказать «Я не люблю наше королевство!» еще можно и даже модно, то мало кому хватит смелости признаться в том, что его достали чудаковатые родители или непутевые дети. Ибо это свое, родное, а значит любить обязан. А уж если и признаешься тихонечко самому себе, что нет больше твоей любви к ним, то потом изведешь себя совестью.
Но если задуматься: как можно любить одинаково сына-умницу и сына-пьяницу? Мужа заботливого и «забившего» на все на свете лентяя и ворчуна? Как можно любить выжившего из ума старика, общение с которым бросает тебя в холодный пот, а необходимость ухаживать за ним ограничивает твою свободу до четырех стен?
Помнить о прошлом, терпеть, отдавать дань уважения, заботиться – это признаки хорошего воспитания, но далеко не всегда проявление любви. Ибо на самом деле человек любит только одно – свою свободу. И не любит то, что ее ограничивает, заставляет следовать вопреки желаниям.
И в этом нет ничего стыдного. Нет ничего стыдного в том, чтобы признаться себе (и только себе) в нелюбви. Сказать: «Я не люблю этого человека, несмотря на то, что он мой отец (муж, сын). Я не люблю его, потому что он алкоголик (лентяй, эгоист)». Признаться и дальше уже решать, что делать с этой раскаленной правдой.
Мне кажется, это лучше, чем долгие годы мучительно «воспитывать» в сердце любовь, упрекая себя в недостаточном проявлении этого чувства. Меня всегда смешила фраза «люби человека таким, какой он есть». А что делать, если тебе не нравится то, какой он есть?
Для меня это даже не вопрос морали, просто я видела достаточно судеб, разрушенных любовью к ближним, что научилась со временем воспринимать жизненные события иначе, без лишнего драматизма.
Видела двух подруг, ставших заклятыми врагами после того, как одна сначала приняла, а потом уволила с работы брата другой.
Мне удалось наблюдать за семьей, в которой женщина отказалась от «дела жизни» ради мужа, что не захотел ехать с ней на край земли, где ей светил выгодный контракт. Оценил ли благоверный ее «подвиг»? Смешной вопрос. Наоборот, ему так понравилось запрещать, что он и сейчас не дает 35-летнему человеку сходить к косметологу проколоть уши, чтобы надеть серьги.
Видела взрослого мужчину, обожавшего свою мать и ценившего ее мнение столь высоко, что ему удалось превратить в сущий ад жизнь тех женщин, что ненароком оказались рядом. Подобно матери, он находил тысячи причин для выражения своего недовольства всем, к чему прикасались их руки. А они терпели и только терпели. Потому что нельзя любить того, кто держит тебя на прицеле.
Жизнь так богата на выдумки, что, возможно, поэтому меня смешат люди, возводящие свои личные неудачи до вселенских размеров. И меня выводят из себя те, кто позволяет себе судить о других свысока.
Категоричная оценка поступков других людей убивает меня наповал: «Он ушел из семьи, бросив детей, значит, он – подлец! И пусть он продолжает содержать семью и заботиться о детях в меру своих возможностей, он все равно подлец-подлец-подлец!»
Мы не оставляем другим выбора. Да, кто-то ушел из семьи, и это очень печально. Да, он должен заботиться о семье, потому что причастен к ее созданию. Он должен уважительно относиться к матери своих детей, ибо она их мать. Но почему он должен продолжать жить с ней? Почему он должен с ней спать, если он больше ее не любит? Было б лучше, если б он остался и продолжал жить на две-три «семьи»? Или все же ушел, прихватив детей? Обществу так трудно угодить, что лучше и не пытаться...
Каждый раз люди, вставшие между чувством и долгом, попадают в зависимость от мнения другого, более сильного человека или общественного мнения. Они мучают себя вопросами, ищут корень зла в своем воспитании, пытаются следовать нормам, за уши поставить себя «в строй». Вместо того, чтобы признаться себе в том, что их близкий отныне не так близок и лучше бы его не было сейчас рядом. Вместо того, чтобы понять, что не общество с его устоями оказалось в данной жизненной ситуации, а вполне конкретный человек – вы. ...
Вот и Саша занимается самокопанием, все ищет причинно-следственные связи своего нехорошего положения в обществе. А когда ему надоедает, садится на диван, упирается в пол взглядом и, сгустив брови, вспоминает Константина Андреевича. Тот почему-то решил, что попал в санаторий. Зовет нас к себе, приглашает остаться «отдохнуть», а когда мы уходим, долго-долго стоит у проходной, улыбается и машет рукой вослед
© Shkolazhizni.ru
Свежие комментарии