«Грязные танцы» по-советски

Советская граммофонная пластинка, выпущенная Ногинским заводом Грампласттреста Наркомата машиностроения СССР в 1937 году. Скорость 78 оборотов, диаметр 25 см. На одной стороне диска, как следует из заводской этикетки, записан фокстрот «Мики Маус» в исполнении оркестра под управлением Дайос Бела, на второй — танго «Фулеро» в исполнении Аргентинского оркестра под управлением Розерио. При переводе этикетки к пластинке с западной музыкой на русский язык была допущена масса неточностей, однако «Маленькие истории» все же выяснили, кто и что исполняет на этом редком музыкальном артефакте.         Содержание этой пластинки (аргентинское танго и американский фокстрот) не очень вяжутся с тогдашним логотипом Ногинского завода грампластинок — пионерским горном с вымпелом. Западная музыка всегда воспринималась властями СССР настороженно. Все мы помним знаменитую фразу Сергея Михалкова «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину предаст» (1956 г., газета «Правда»), а также издевательские статьи в советской прессе о поклонниках западного рока в 1970-80 годах.    [more] Впрочем, было бы неправильным считать, что желание «отрегулировать» новые музыкальные веяния были присущи лишь советской власти. Гонения на западную музыку были и до революции, и касались они аргентинского танго, считавшегося в те годы едва ли не порнографией. Первыми травлю страстного южноамериканского танца начали европейцы, а парижский архиепископ в 1907 году и вовсе предал танго анафеме. В России поначалу к танцу относились относительно терпимо, но в 1914 году на волне патриотического подъема, связанного с началом Первой мировой войны (в те годы она называлась Вторая отечественная), российские власти также озаботились моральной чистотой своих граждан, и министр народного просвещения Лев Кассо подписал даже специальный указ, запрещающий танго в студенческой среде. После Октября 1917 года советская власть подхватила знамя борьбы за всеобщую нравственность. В 1922 году II Всероссийская конференция комсомола заклеймила западные танцы как источник проникновения в пролетарскую молодежную среду тлетворных мелкобуржуазных элементов. Причем опасными советские «эксперты» назвали далеко не все танцы — к примеру, кавказскую лезгинку, украинский гопак и русские хороводы с присядкой сочли полезными. «Мы не отрицаем огульно всех танцев, а лишь указываем на вредность современных буржуазных, отражающих сексуальные моменты во всех формах (типа танго). Мы принимаем танцы, где есть налицо элемент творчества, как, например, мюзет — крестьянский немецкий танец», — сообщала в 1924 году партийная брошюра «Рабочий клуб молодежи».

Аргентинское танго и фокстрот, наподобие тех, что представлены на нашей пластинке, оказались в списке «вредных» произведений. Как же они тогда появились на пластинке 1937 года?

В самом деле, поначалу к тому же фокстроту советская власть была непреклонна. Этот танец называли «новым видом порнографии» и даже «сексуальной патологией». В 1924 году Главный комитет по репертуару (Главрепертком) выпустил циркуляр, запрещающий исполнение американских танцев на эстраде и в советских учреждениях. Табу коснулось не только «неприличного» фокстрота, но и чарльстона, свинга, шимми, ту-степа. «Танцы эти направлены несомненно на самые низменные инстинкты. Они по существу представляют из себя салонную имитацию полового акта и всякого рода физиологических извращений», — утверждали идеологи РАПМа – Российской Ассоциации Пролетарских Музыкантов, искоренявшей чуждые пролетарскому государству жанры на эстраде.

Однако остановить повальное увлечение новыми танцами было уже невозможно, и к началу 30-х годов советские чиновники были вынуждены сменить риторику. «Конечно, ничего страшного и вредного нет, когда девушка и парень потанцуют. Не надо только этим злоупотреблять, не надо ставить это во главу угла клубной работы, не надо чересчур увлекаться этим за счет общей политпросветительной работы, проводимой в клубе. А разрешить это в известной мере можно, ибо это — законная потребность развлечься, отдохнуть, и искусственно зажимать её мы не должны», — говорится в брошюре «Работа городской ячейки ВЛКСМ среди девушек» от 1929 года. А в 1930 году советские бюрократы и вовсе сняли запрет с большинства западных танцев — фокстрот и танго, наконец, получили право на жизнь. В свободной продаже на грампластинках стали появляться мелодии, ещё вчера считавшиеся предосудительными.
Это в полной мере относится и к музыке, записанной на нашей грампластинке. На её первой стороне, как следует из этикетки, записан фокстрот «Мики Маус» в исполнении оркестра под управлением Дайос Бела. Написание имени «Мики» с одной буквой «к» не должно вводить заблуждение — речь идёт действительно о саундтреке к мультфильму о знаменитом диснеевском мышонке. Просто именно так на русский языке перевели это имя советские переводчики. Строго говоря, они не ошиблись — английское Mickey не содержит двойного «К» и может переводиться как Мики. К тому же, это в США и Европе взрослые и дети вот уже почти 10 лет сходили с ума по обаятельному мультяшному мышонку (знаменитый персонаж появился ещё в 1928 году!), но советским людям имя Микки Маус было неизвестно.

Как и имя композитора, которого редакторы советской пластинки решили даже не упоминать на обложке. Между тем хорошо известно, что комический фокстрот под названием «Микки Маус» написал известный американский композитор Гарри Карлтон. Это произведение было столь популярным, что пластинки с его записью выпускались миллионными тиражами. Однако на нашей пластинке, где вроде бы значится фокстрот «Мики Маус», на самом деле записано совершенно другое произведение — «Свадьба мистера Микки Мауса» композитора Франца Виенны. Ну трудно ли спутать два похожих названия? Вот и перепутали. Позже эту ошибку редакторы исправят, и в последующих тиражах на обложке композиция будет называться правильно — «Свадьба Мики Мауса», без чуждого советскому человеку слова «мистер» и всё равно с одной «К» в имени мышонка.

Но всё равно получалось забавно: в СССР никто понятия не имел, кто такой Микки Маус, зато на его свадьбе танцевали тысячи советских тружеников.

Ещё одна забавная деталь: в оригинале композиция «Свадьба мистера Микки Мауса» сопровождалась песней, которой на нашей пластинке почему-то нет. Объяснение найти легко — и композиция «Мики Маус», и записанный на другой стороне пластинки танец танго были исполнены музыкальными коллективами из Аргентины. Легко представить, что в далёкой южноамериканской республике никто не брался исполнять фокстрот «Свадьба мистера Микки Мауса» на английском языке. Вот и получилась инструментальная версия, купленная советским музыкальным издательством.

Интересно и то, что фокстрот на пластинке из нашей коллекции исполняет оркестр под управлением Дайоса Белы. Вы наверняка удивитесь, узнав, что под этим звучным сценическим именем скрывается Лев Гольцман — киевский еврей, вскоре после революции эмигрировавший в Берлин. Интересно, знали ли советские чиновники, что под фамилией Бела скрывается украинский невозвращенец?

Это был гениальный скрипач, настоящий самородок — уже в 9 лет Лёва давал сольные скрипичные концерты. Сохранились сведения о том, что он воевал на фронтах Первой Мировой войны, после оказался в Москве, где брал уроки у профессора Московской консерватории Михаила Исаковича Пресса. После революции он перебрался в Берлин, где начал карьеру с выступлений в небольших клубах. Тогда же Лев Гольцман и взял себе артистический псевдоним Дайос Бела (Бела — девичья фамилия его матери-венгерки). Он создал инструментальный коллектив, с которым сотрудничал с ведущими германскими звукозаписывающими фирмами («Odeon», «Parlophone»), записывая фокстроты, танго, вальсы и музыку к кинофильмам. Пластинки c записями оркестра под управлением Белы в 20-е годы выпускались в Германии миллионными тиражами. Многие из них перевыпускались и в СССР.
С приходом к власти нацистов Бела покинул Германию — с его происхождением рассчитывать на снисхождение в Третьем рейхе не приходилось. Гольцман отправился на гастроли по Европе, а затем и вовсе оставил Старый Свет, и в 1935 году вместе с оркестром навсегда уехал в Аргентину. В Берлине он побывал еще лишь однажды — в 1970 году. В СССР не был ни разу. Его не стало 5 декабря 1978 года.

С Аргентиной связано и произведение, записанное на второй стороне нашей пластинки — танго «Фулеро» в исполнении Аргентинского оркестра под управлением Розерио. Как выяснилось, под именем Розерио советские переводчики зашифровали дирижера Мигеля Росарио. Найти хоть какую-то информацию о нём нам не удалось. Зато выяснилось, кто сочинил танго «Фулеро» — это испанский композитор Рикардо Гонсалес, но не тот, что написал симфонию «Песни Сеговии» и Торжественный марш в честь Альфонса XIII. В нашем случае речь идет о бандонеонисте Рикардо Гонзалесе (Ricardo González) по прозвищу «Mochila» (Рюкзак), начинавшем в начале прошлого столетия как гитарист в уличных кафе. Как раз среди его композиторских работ и значится танго «El fulero» (Халтурщик), посвященное знаменитому аргентинскому музыканту Франциско Канаро. Гонсалес создал это произведение в 1913 году, тогда же его записали многие солидные граммофонные компании. А спустя четверть века пластинки с «Халтурщиком» стали записывать Ногинский, Апрелевский и другие советские звукозаписывающие заводы.

И последнее. Сегодня, прослушивая эти старые композиции, нам даже трудно себе представить, кáк звучала эта эмоциональная, раскованная и не вполне идеологически выдержанная музыка в далёком 1937 году  — печально известном самыми масштабными репрессиями в истории страны. Быть может, как луч надежды на лучшее будущее, дожить до которого многим из тех, кто слушал эти пластинки, так и не пришлось…