1.
4.
И, когда он вконец уставал от чужих тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных обязательств, —
он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.
Когда он вконец уставал от мирской возни,
он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые были с ним, —
двух женщин,
каждая из которых была его половиной.
5.
У одной были тёплые руки и преданные глаза, —
у той, что вечно случалась рядом, если от беды он на волосок.
А другая — стройная как лоза и гибкая как гюрза, —
ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.
С первой целую ночь пил чай, говорил взапой,
не касаясь, — люди чем-то же отличаются от зверей.
А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, — но сделать её своей.
Одна была вся — его боль, его детский страх;
он бы мог убить её, если бы был смелей.
Но являлась другая, верная, любящая сестра —
и он снова дышал, и они подолгу бродили навеселе.
На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил —
только другая и знала, как он после бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, —
но одна его погубила, а другая его спасла.
6.
Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые были с ним, —
двух женщин,
которые на самом деле были одной.
Ракель Напрочь
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
39.
40.
41.
42.
Свежие комментарии