Ренессанс Центральной Азии?

Многие обратили внимание на статью президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в «Казахстанской правде», озаглавленную «Ренессанс Центральной Азии: на пути к устойчивому развитию и процветанию».

Содержание этого материала легло в основу утверждений оппозиционно настроенной публики о том, что между регионом и Россией якобы «пробежала кошка».

В частности, соответствующий намёк желающие разглядели в тезисе о том, что «на фоне сохранения сложной военно-политической обстановки по периметру Центральной Азии возникает необходимость кооперации в сфере оборонной политики и безопасности», явно адресованном коллегам-президентам из соседних государств. В связи с этим Токаев предложил подумать о региональной архитектуре безопасности, в том числе путём разработки Каталога рисков безопасности для Центральной Азии и мер их предупреждения. «Ключевыми приоритетами государств региона являются формирование неделимого пространства безопасности в Центральной Азии, поиск комплексных подходов к решению узловых вопросов в борьбе с традиционными и новыми угрозами, выработка мер реагирования и предупреждения, а также активное взаимодействие с ООН и другими международными, региональными организациями в данной сфере». Стали поговаривать, что Токаев, дескать, игнорирует роль ОДКБ, которое, к слову, в его статье ни разу не упомянуто. Примечательно и то, что казахстанский лидер, на первый взгляд, рассмотрел Центральную Азию как политически гомогенный регион, пять государств которого показали себя самодостаточными и полноправными.

Действительно, на этот счёт возможны различные предположения и домыслы. Особенно если сопоставить выбранные президентом формулировки с теми, которые использовал его коллега в Ташкенте Шавкат Мирзиеёв. Напомним, в ходе VI Консультативной встречи глав государств Центральной Азии в Астане он говорил о формировании общерегиональной идентичности. За последние 6 лет страны региона стали эффективнее взаимодействовать и решать насущные вопросы, уточнил Мирзиёев.

Эту позицию своего шефа (и, разумеется, официального Ташкента) ещё раз обозначил и спецпредставитель президента Узбекистана по внешней политике Камилов: «В последние годы Центральная Азия стала более взаимосвязанным регионом, способным сообща реализовывать открывающиеся возможности. Регион возвращает себе роль, которую играл еще во времена Великого Шелкового пути, выступая связующим мостом между Востоком и Западом, Севером и Югом, перекрестком различных экономических интересов». Наконец, продолжил Камилов, Центральная Азия уже стала самостоятельным игроком на мировой арене, укрепляя свою субъектность. Более того, добавил советник президента Узбекистана, страны региона «активно выступают с единых или близких позиций в выстраивании взаимоотношений с внешними партнёрами». Начались консультации секретарей советов безопасностей республик Центральной Азии по выработке конкретных предложений по формированию гипотетической новой конструкции региональной безопасности. 

В контексте статьи Токаева и высказанных там идей обращает на себя внимание и другое. Казахстан нарастил экспорт в США почти в два раза. Так, по данным DataHub, в первом полугодии 2024 г. Астана поставила Вашингтону продукцию на 888,8 млн. долл., или на 433 млн или на 95% превысив аналогичный показатель предыдущего года. 

Вместе с тем излишний алармизм относительно геополитического и экономического вектора, избранного республиками бывшей советской Средней Азии, также едва уместен. Во-первых, усилия опытного дипломата Токаева (кстати, как и его предшественника) традиционно направлены на выведение Казахстана на первые, лидерские позиции в регионе. А для этого необходимо то и дело выступать с громкими инициативами, фонтанировать жизнеутверждающими идеями. 

К тому же в статье уточняется, что под «кооперацией в сфере безопасности» надо понимать «разработку каталога рисков безопасности для Центральной Азии и мер предупреждения». 

Казахстанский лидер ни в коем разе не предлагает южным соседям республики создавать нечто вроде отдельного ОДКБ или НАТО. Вполне очевидно, наличие немалого количества проблем, общих для всего региона и для каждой из образующих его государств. Это, например, общая для всех трансграничная угроза запрещённой в России террористической группировки «Хизб-ут Тахрир» и ей подобных, или не менее трансграничная проблема дефицита воды, о которой наше издание писало неоднократно. Здесь отметим только, что позицию возводящего который год Вахш-Рогунскую ГЭС Таджикистана спрогнозировать весьма непросто. После «кончины» Советского Союза с его среднеазиатским энергетическим «кольцом», несмотря на все усилия, реально действующих механизмов распределения водных ресурсов между водо-избыточными и водо-дефицитными странами выработать так и не удалось.

Во-вторых, в словах и Токаева, и Мирзиёева не содержится ровным счётом никаких антироссийских выпадов. Как видно из приведённых выше цитат, совместное участие и Казахстана, и Узбекистана в проектах «Нового шёлкового пути» и МТК «Север – Юг» ни в коей мере не противоречит друг другу. Более того, трансграничные схемы поставок голубого топлива Москва, Астана и Ташкент с успехом реализуют на протяжении последних лет. Так что информационный контекст и среда часто может искажать смыслы и их значение. 

К слову сказать, едва ли не главный «вектор тяги» в региональном строительстве – это именно невозможное на высоком уровне без России казахстано-узбекское сотрудничество. За последние 5 лет объем взаимной торговли Центральной Азии увеличился с 5,7 млрд до 11 млрд долл., половину которого составляет торговля Астаны и Ташкента. 

С другими государствами региона ни у Казахстана, ни у Узбекистана нет и близко таких взаимных показателей. Хорошо известна и такая проблема как территориальные споры, проблемы анклавов, которые вроде бы начали решаться, однако путь этот до конца ещё явно не пройден. Вдобавок, границы между государствами региона проходят по сложному горному рельефу, что осложняет процессы их делимитации и демаркации.

В памяти всплывают и относительно недавние сюжеты таджикско-киргизских вооружённых конфликтов. В 2023 г. Душанбе и Бишкек едва ли не скатились до состояния войны. Тогда, заметим, об «общей идентичности» в Центральной Азии представители гражданского общества Таджикистана и Кыргызстана, мягко говоря, задумались не слишком. И таких потенциально тлеющих конфликтов ещё достаточно много, не говоря уж о многонациональной и густонаселенной Ферганской долине с острым дефицитом пахотных земель – вечном яблоке раздора.

Будучи, как отмечено выше, опытным дипломатом и политиком, Токаев прекрасно понимает: львиная доля успеха в региональной кооперации обусловлено взаимодействием с Россией. Недаром, несмотря на все препоны, торговля местной продукцией идет преимущественно в северном направлении, равно как и немалая часть транзитного грузопотока после февраля 2022 года.

Кроме того, до недавнего времени Россия поддерживала и до сих пор поддерживает социальную стабильность за счет приема трудовых мигрантов. Другое дело, что этот процесс теперь поставлен под особый контроль, в этой сфере наводится порядок во избежание взаимных недоразумений террористического толка и характера.

В прошлом году Эмомали Рахмон предложил создать зону свободной торговли, но эта инициатива не получила поддержки, равно как высказывавшиеся в 1994 – 2005 гг. идеи Центральноазиатского союза, Центральноазиатского экономического сообщества, Организации центральноазиатского экономического сотрудничества и др. 

Россия и её южные соседи – часть единого, общего, взаимосвязанного пространства, скрепляемого с начала 1990-х годов ещё и рамками Шанхайской организации сотрудничества. Мы «заколдованы» единой географией и судьбой. 

Попытки тех или иных политически нечистоплотных политиканов, силящихся разглядеть в заявлении и статьях лидеров то, что им хотелось бы разглядеть, не смогут этого изменить. Что же касается новых интеграционных инициатив и проектов, то они объективно могут быть востребованы в том случае, если не станут ширмой и предлогом для инспирируемых извне конфликтов с соседями и укрепления в массовом сознании радикальных националистических идеологем.