Всегда интересно посмотреть на известные сражения глазами противника. Такую возможность в отношении Полтавской битвы, произошедшей 27 июня 1709 года, дали мемуары выживших после этого сражения шведов (кстати, по шведскому календарю Полтавская битва произошла 28 июня). Мемуары эти были собраны шведским историком Петером Энглундом в книге "Полтава: рассказ о гибели одной армии".
Перед битвой
Согласно сохранившимся источникам, осада Полтавы, которую шведы довольно вяло вели с 27 апреля 1709 года, привела к тому, что осаждающие почти исчерпали как военные запасы, так и провиант, а дух армии стал медленно, но неуклонно падать.
Ситуацию усугубил подход русской армии во главе с Петром Первым. Русских оказалось очень много и вели они себя весьма вызывающе: постоянно тревожили шведские посты и лишали солдат отдыха. Но самое неприятное было то, что они, не горя желанием встречаться со шведами в чистом поле, активно укрепляли свой лагерь, выстроив перед ним 10 редутов в виде буквы "Т", направленной "ножкой" к противнику. Это "Т" было гениально в своей простоте - теперь шведам, чтобы напасть на русский лагерь надо было взять эту "Т" либо начав с "ножки", либо пройдя мимо нее и получая огонь во фланги, сразу атаковать "перекладину", а уж потом - укрепленный русский лагерь.
Решение было принято вполне в духе Карла XII - шведские полки должны были на рассвете быстро проскочить мимо "ножки", пройти сквозь редуты "перекладины" и атаковать основной лагерь: шведы были уверены в своем превосходстве над русскими, которых они наголову разгромили при Нарве всего-то 8 лет назад.
"Всё пришло в конфузию"
Шведы стали выдвигаться около часа ночи: 4 колонны пехоты (8.200 человек) и 6 колонн конницы (7.800 человек) двинулись к спящему русскому лагерю. Но если пехота к 2 часам ночи уже вышла на исходный рубеж атаки, то кавалерия заблудилась. Пока ее искали и вели к пехоте короткая летняя ночь закончилась. Стало светать, шведы были обнаружены, в русских редутах сыграли тревогу, и первые русские ядра начали поражать шведскую пехоту.
И тут выяснилось, уверенные в успехе плана "пробежки" мимо редутов, шведы не захватили ни артиллерии, ни фашин, ни лестниц для штурма этих самых редутов, изготовившихся к бою.
Но делать было нечего и фельдмаршал Реншельд, командовавший атакой, сказал:
"Что ж, с Богом, будем продолжать".
Колонны пошли вперед, однако неразбериха только усилилась: часть армии действительно пошла вперед к редутам "перекладины" и русскому лагерю, а часть неожиданно начала штурмовать редуты "ножки".
Однако и здесь все пошло не так, как ожидалось.
Первые два редута были взяты сходу, но третий встретил атакующих мощным огнем, и ослабленные колонны без артиллерии и штурмовых лестниц завязли у его валов, неся тяжелые потери.
Не повезло и тем, кто выдвинулся к основным редутам: скорость движения привела к тому, что колонны потеряли строй и значительно удалились друг от друга.
Между тем русские действовали весьма спокойно, и когда шведы таки добрались до основных редутов, то увидели построившуюся русскую кавалерию, которая немедленно их атаковала. Она была встречена шведской кавалерией и начала отступать (Меншиков получил приказ от Петра вернуться). На плечах отступающей русской кавалерии шведы прорвались сквозь редуты "перекладины", вышли к основному русскому лагерю и остановились, чтобы привести себя в порядок.
Шведское командование было настроено оптимистично. Но внезапно выяснилось, что почти треть пехоты, которой командовал генерал-майор Роос, куда-то исчезла (эта часть "завязла" у редутов).
"Неприятель выходит из своих укреплений"
Пока искали Рооса (первыми его нашли, как известно, русские, и Роос сдался), шведы наконец получили то, что хотели: сражение в поле. Русская пехота стала выходить из укрепленного лагеря и строиться в линию для боя. Этим же занялись и шведы. У них оставалось 10 батальонов против 42 русских (6 было у Рооса, 2 были отправлены на его поиски).
Тем не менее, шведы пошли в атаку, стремясь сблизиться для удара холодным оружием. Для них это был единственный шанс разгромить противника. Делали они это под непрерывным обстрелом русской артиллерии:
"волоса вставали дыбом от грома пушек и картечных орудий залпов".
Впрочем, сойтись в лобовой схватке не удалось: как это часто бывало в подобного рода сражениях, психологически более слабый противник начинал отступать до момента штыкового удара. И здесь случилось тоже самое, но с нюансом: если левый фланг русских начал отходить перед правым флангом шведов, то правый фланг русских, где стояли гвардейские полки, наоборот, заставил отступать левый фланг шведов.
"Да их сам черт не остановит!"
В этой ситуации проигрывал, как правило, тот, кто первым превращал отход в бегство. И первыми дрогнули подразделения шведского левого фланга: солдаты, бросая оружие, побежали. Паника - вещь заразительная: спустя недолгое время к бегущим присоединились сначала центр, потом правый фланг, а потом побежала и кавалерия. Шведская армия превратилась в толпу, стремящуюся только спасти свои жизни.
Как написал один эскадронный священник,
"Пока их держит в руках фурия или битва, шведы — добрые солдаты, но, коль скоро начинается отход или бегство, их уже не остановишь".
Но спастись удалось это далеко не всем: закон, согласно которому наибольшие потери армия несет при бегстве, сработал и здесь. Например, из 500 человек личного состава скараборгского батальона живыми вышли только 40. Да и в целом потери шведов потрясали: из 19.700 солдат, двинувшихся в атаку рано утром, погибло 6.900 человек или 35%. А с учетом раненых и пленных потери шведской армии составляли около 57%.
Сражение закончилось, начался сбор трофеев, остатки шведской армии бежали, а русские готовились к пиру...
И этим, они, кстати, очень удивили шведов, которые полагали, что русские части бросятся их преследовать.
Свежие комментарии