2 января исполняется 95 лет со дня рождения Айзека Азимова. АиФ.ru публикует фрагмент первого рассказа из знаменитого сборника «Я, робот».
Айзек Азимов (Исаак Озимов) родился 2 января 1920 года в селе Петровичи Смоленской области. Спустя три года после его рождения семья переехала в США. В 1928 году Айзек Азимов получил американское гражданство, в 1939-м окончил химический факультет Колумбийского университета. Азимов — автор научных трудов в области химии, а также научно-популярных книг на разнообразные темы. Его интересовала химия и физика, биология и генетика, происхождение вселенной, алгебра, история, мифология и даже шекспироведение. Но мировую известность Азимов получил благодаря своим научно-фантастическим произведениям, среди которых романы «Конец вечности» (1955) и «Сами боги» (1972), цикл «Основание», сборник «Путь марсиан» (1955).
Одна из главных тем в творчестве Азимова — отношения людей и машин: писатель первым ввёл в оборот слово «robotics» («робототехника» — наука о роботах). В 1940 году в одном из журналов вышел рассказ «Робби» о том, как искусственный интеллект используют для воспитания ребёнка. «Робби» вошёл в сборник Айзека Азимова «Я, робот», ставший знаковым событием в истории развития научной фантастики. В нём писатель сформулировал три закона робототехники, согласно которым роботы впервые стали для человека помощниками и друзьями:
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.
В 1950 году перед публикацией сборника «Я, робот» Азимов написал предисловие, в котором доктор Сьюзен Келвин даёт интервью о своей работе на должности робопсихолога корпорации U.S. Robots and Mechanical Men, Inc. Говоря о первых разработках компании, доктор Келвин упоминает робота-няньку по имени Робби, который и становится героем одноимённого рассказа.
Айзек Азимов на троне с символикой из его работ. Иллюстрация Ровены Моррилл. 2005 г. Фото:Commons.wikimedia.org/ Rowena Morrill
***
«Робби»
Девяносто восемь… девяносто девять… сто!
Глория отвела пухлую ручку, которой закрывала глаза, и несколько секунд стояла, сморщив нос и моргая от солнечного света. Пытаясь смотреть сразу во все стороны, она осторожно отошла на несколько шагов от дерева.
Вытянув шею, она вглядывалась в густые кусты справа от себя, потом отошла от дерева ещё на несколько шагов, стараясь заглянуть в самую глубину зарослей.
Глубокую тишину нарушало только непрерывное жужжание насекомых и время от времени чириканье какой-то неугомонной пичуги, не боявшейся полуденной жары.
Глория надулась.
— Ну, конечно, он спрятался в доме, а я ему миллион раз говорила, что это нечестно.
Плотно сжав губки и сердито нахмурившись, она решительно зашагала к двухэтажному дому по ту сторону аллеи.
Когда Глория услышала сзади шорох, за которым последовал размеренный топот металлических ног, было уже поздно. Обернувшись, она увидела, что Робби покинул своё убежище и полным ходом несётся к Дереву.
Глория в отчаянии закричала:
— Постой, Робби! Это нечестно! Ты обещал не бежать, пока я тебя не найду!
Её ножкам, конечно, не сравниться было с гигантскими конечностями Робби. Но в трёх метрах от дерева тот вдруг резко сбавил скорость. Сделав последнее отчаянное усилие, запыхавшаяся Глория пронеслась мимо него и первая дотронулась до заветного ствола.
Она радостно повернулась к верному Робби и, платя чёрной неблагодарностью за принесённую жертву, принялась жестоко насмехаться над его неумением бегать.
— Робби не может бегать! — кричала она во всю силу своего восьмилетнего голоса. — Я всегда его обгоню! Я всегда его обгоню!
Она с упоением распевала эти слова.
Робби, конечно, не отвечал. Вместо этого он сделал вид, будто убегает, и Глория кинулась вслед за ним. Пятясь, он ловко увёртывался от девочки, так что она, бросаясь в разные стороны, тщетно размахивала руками и, задыхаясь от хохота, кричала:
— Робби! Стой!
Тогда он неожиданно повернулся, поймал её, поднял в воздух и завертел вокруг себя. Ей показалось, что весь мир на мгновение провалился вниз, в голубую пустоту, к которой тянулись зелёные верхушки деревьев. Потом Глория снова оказалась на траве. Она прижалась к ноге Робби, крепко держась за твёрдый металлический палец.
Через некоторое время Глория отдышалась. Она сделала напрасную попытку поправить растрепавшиеся волосы, бессознательно подражая движениям матери, и изогнулась, чтобы посмотреть, не порвалось ли сзади её платье. Потом хлопнула ладошкой Робби по туловищу.
— Нехороший! Я тебя нашлёпаю!
Робби съёжился, закрыв лицо руками, так что ей пришлось добавить:
— Ну, не бойся, Робби, не нашлёпаю. А теперь моя очередь прятаться, потому что у тебя ноги длиннее и ты обещал не бежать, пока я тебя не найду.
Робби кивнул головой — небольшим параллелепипедом с закруглёнными углами. Голова была укреплена на туловище — подобной же формы, но гораздо больших размеров — при помощи короткого гибкого сочленения. Робби послушно повернулся к дереву. На его горящие глаза опустилась тонкая металлическая пластинка, и изнутри туловища раздалось ровное гулкое тиканье.
— Смотри не подглядывай и не пропускай счета! — предупредила Глория и бросилась прятаться.
Секунды отсчитывались с абсолютной точностью. На сотом ударе веки Робби поднялись, и вновь вспыхнувшие красным светом глаза оглядели поляну. На мгновение они остановились на кусочке яркого ситца, торчавшем из-за камня. Робби подошёл поближе и убедился, что за камнем действительно притаилась Глория. Тогда он стал медленно приближаться к её убежищу, всё время оставаясь между Глорией и деревом. Наконец, когда Глория была совсем на виду и не могла даже притворяться, что её не видно, Робби протянул к ней руку, а другой со звоном ударил себя по ноге. Глория, надувшись, вышла.
— Ты подглядывал! — воскликнула она, явно согрешив против истины, — И потом, мне надоело играть в прятки. Я хочу кататься.
Но Робби был оскорблён незаслуженным обвинением. Он осторожно сел на землю и покачал тяжёлой головой, Глория немедленно изменила тон и перешла к нежным уговорам:
— Ну, Робби! Я просто так сказала, что ты подглядывал! Ну, покатай меня!
Но Робби не так просто было уговорить. Он упрямо уставился в небо и покачал головой ещё более выразительно.
— Ну, пожалуйста, Робби, пожалуйста, покатай меня! — она крепко обняла его за шею розовыми ручками.
Потом её настроение внезапно переменилось, и она отошла в сторону.
— А то я заплачу!
Её лицо заранее устрашающе перекосилось.
Но жестокосердый Робби не обратил никакого внимания на эту ужасную угрозу. Он в третий раз покачал головой. Глория решила, что пора пустить в дело главный козырь.
— Если ты меня не покатаешь, — воскликнула она, — я больше не буду рассказывать тебе сказок, вот и всё. Никогда!
Этот ультиматум заставил Робби сдаться немедленно и безоговорочно. Он закивал головой так энергично, что его металлическая шея загудела. Потом он осторожно посадил девочку на свои широкие плоские плечи.
Слёзы, которыми грозила Глория, немедленно испарились, и она даже вскрикнула от восторга. Металлическая кожа Робби, в которой нагревательные элементы поддерживали постоянную температуру 21 градус, была приятной на ощупь, а барабаня пятками по его груди, можно было извлечь восхитительно громкие звуки.
— Ты самолёт, Робби. Ты большой серебряный самолёт, Робби, Только вытяни руки, раз уж ты самолёт.
Логика была безупречной. Руки Робби стали крыльями, а сам он — серебряным самолётом. Глория резко повернула его голову и наклонилась вправо. Он сделал крутой вираж. Глория уже снабдила самолёт мотором: «Б-р-р-р-р», а потом и пушками: «Бум! Бум! Бум!». За ними гнались пираты, и орудия косили их, как траву.
— Ещё один готов… Ещё двое!.. — кричала она.
Потом Глория сурово скомандовала:
— Торопись, ребята! Снаряды кончаются!
Она неустрашимо целилась через плечо. И Робби превратился в тупоносый космический корабль, с предельным ускорением прорезающий пустоту.
Он нёсся через лужайку к зарослям высокой травы на другой стороне. Там он остановился так внезапно, что раскрасневшаяся наездница вскрикнула, и сбросил её на мягкий травяной ковер.
Глория, задыхаясь, восторженно шептала:
— Ой, как здорово!
Робби дал ей отдышаться и осторожно потянул за растрепавшуюся прядь волос.
— Ты чего-то хочешь? — спросила Глория, широко раскрыв глаза в притворном недоумении. Её безыскусная хитрость ничуть не обманула огромную «няньку». Робби снова потянул за ту же прядь, чуть посильнее.
— А, знаю. Ты хочешь сказку!
— Ну, так и быть.
Глория уселась поудобнее, припомнила про себя все подробности сказки (вместе с прибавлениями собственного сочинения) и начала:
— Ты готов? Так вот, давным-давно жила красивая девочка, которую звали Элла. У неё была ужасно жестокая мачеха и две очень некрасивые и очень жестокие сестры…
Глория дошла до самого интересного места — уже било полночь, и всё снова превращалось в кучу мусора. Робби слушал напряжённо, с горящими глазами, но тут их прервали.
— Глория!
Это был раздражённый голос женщины, которая звала не в первый раз и у которой терпение, судя по интонации, начало сменяться тревогой.
— Мама зовёт, — сказала Глория не очень радостно. — Лучше отнеси меня домой, Робби.
Робби с готовностью повиновался. Что-то подсказывало ему, что миссис Вестон лучше подчиняться без малейшего промедления. Отец Глории редко бывал дома днём, если не считать воскресений (а это было как раз воскресенье), но когда он появлялся, то проявлял добродушие и понимание. А вот мать Глории была для Робби источником постоянного беспокойства, и он всегда испытывал смутное побуждение скрыться от неё куда-нибудь подальше.
Миссис Вестон увидела их, как только они поднялись из травы, и вернулась в дом, чтобы встретить их там.
— Я кричала до хрипоты, Глория, — строго сказала она. — Где ты была?
— Я была с Робби, — дрожащим голосом ответила Глория. — Я рассказывала ему про Золушку и забыла про обед.
— Жаль, что Робби тоже забыл про обед. — И, словно вспомнив о присутствии робота, она обернулась к нему. — Можешь идти, Робби. Ты ей сейчас не нужен. И не приходи, пока не позову, — резко прибавила она.
Робби повернулся к двери, но заколебался, услышав, что Глория встала на его защиту:
— Погоди, мама, нужно, чтобы он остался! Я ещё не кончила про Золушку. Я ему обещала рассказать про Золушку и не успела.
— Глория!
— Честное-пречестное слово, мама, он будет сидеть тихо-тихо, так, что его и слышно не будет. Он может сидеть на стуле в уголке и молчать… то есть ничего не делать. Правда, Робби?
В ответ Робби закивал своей массивной головой.
— Глория, если ты сейчас же не прекратишь, ты не увидишь Робби целую неделю!
Девочка понурилась.
— Ну, хорошо. Но ведь «Золушка» — его любимая сказка, а я не успела рассказать. Он так её любит…
Опечаленный робот вышел, а Глория проглотила слёзы.
Джордж Вестон чувствовал себя прекрасно. У него было такое обыкновение — по воскресеньям после обеда чувствовать себя прекрасно. Вкусная, обильная домашняя еда, удобный мягкий старый диван, на котором так приятно развалиться, свежий номер «Таймс», тапочки на ногах и пижама вместо крахмальной рубашки — ну как тут не почувствовать себя прекрасно!
Поэтому он ощутил недовольство, когда вошла его жена. После десяти лет совместной жизни он ещё имел глупость её любить и, конечно же, всегда был ей рад, но послеобеденный воскресный отдых был для него священным, и его представление о подлинном комфорте требовало двух – трёх часов полного одиночества. Он поспешно уткнулся в последние сообщения об экспедиции Лефебра-Иошиды на Марс (на этот раз они стартовали с лунной станции и вполне могли долететь) и сделал вид, будто её не заметил.
Миссис Вестон терпеливо подождала немного, потом нетерпеливо — ещё немного и наконец не выдержала:
— Джордж!
— Угу…
— Джордж, послушай! Может быть, ты отложишь газету и поглядишь на меня?
Газета, шелестя, упала на пол, и Вестон обратил к жене страдальческое лицо:
— В чём дело, дорогая?
— Ты знаешь, Джордж. Дело в Глории и в этой ужасной машине…
— Какой ужасной машине?
— Пожалуйста, не притворяйся, будто ты не понимаешь, о чём я говорю! Я об этом Роботс, которого Глория зовёт Робби. Он не оставляет её ни на минуту.
— Ну, а почему он должен её оставлять? Он для этого и существует. И в любом случае, он вовсе не ужасная машина, а самый лучший робот, какой только можно было достать за деньги. А я чертовски хорошо помню, что он обошёлся мне в полугодовой заработок. И он стоит этого — он куда умнее половины моих служащих.
Вестон потянулся за газетой, но жена оказалась проворнее и выхватила её.
— Выслушай меня, Джордж! Я не хочу доверять своего ребёнка машине, и мне всё равно, умная эта машина или нет. У неё нет души, и никто не знает, что у неё на уме. Нельзя, чтобы за детьми смотрели всякие металлические штуки!
Вестон нахмурился.
— Что с тобой? Он с Глорией уже два года, а до сих пор я что-то не видел, чтобы ты беспокоилась.
— Сначала всё было по-другому. Как-никак новинка, и у меня стало меньше забот, и потом это было так модно… А сейчас я не знаю. Все соседи…
— Ну при чём тут соседи? Послушай! Робот куда надёжнее любой няньки. Ведь Робби создан с единственной целью — ухаживать за маленьким ребёнком. Всё его мышление рассчитано специально на это. Он просто не может не быть верным, любящим, добрым. Он просто устроен так. Не о каждом человеке это скажешь.
— А вдруг что-нибудь испортится? Какой-нибудь там… — миссис Вестон запнулась; она имела довольно смутное представление о внутренностях роботов. — Ну, какая-нибудь мелочь сломается, и эта ужасная машина начнёт буйствовать; и тогда…
У неё не хватило сил закончить вполне очевидную мысль.
— Чепуха, — возразил Вестон, невольно вздрогнув. — Это просто смешно. Когда мы покупали Робби, мы долго говорили о Первом Законе Роботехники. Ты же знаешь, что робот не способен причинить вред человеку. При малейшем намёке на возможность нарушения Первого Закона робот сразу будет парализован. Иначе и быть не может, тут математический расчёт. И потом у нас дважды в год бывает механик из «Ю. С. Роботс» — он же проверяет весь механизм. С Робби ничего не может случиться. Скорее уж сойдём с ума мы с тобой. Да и как ты собираешься отнять его у Глории?
Он снова потянулся за газетой, но напрасно; жена сердито швырнула её через раскрытую дверь в соседнюю комнату.
— В этом-то всё и дело, Джордж! Она не хочет больше ни с кем играть! Кругом десятки мальчиков и девочек, с которыми ей следовало бы дружить, но она не хочет. Она и не подойдёт к ним, если её не заставить. Нельзя девочку так воспитывать. Ты ведь хочешь, чтобы она выросла нормальной? Ты хочешь, чтобы она смогла занять своё место в обществе?
— Грейс, ты воюешь с призраками. Представь себе, что Робби — это собака. Сотни детей с большим удовольствием проводят время с собакой, чем с собственными родителями.
— Собака — совсем другое дело, Джордж, мы должны избавиться от этой ужасной машины. Ты можешь вернуть её компании. Я уже узнавала, это можно.
— Узнавала? Вот что, Грейс! Не надо ничего решать сгоряча. Оставим робота, пока Глория не подрастёт. И больше я не желаю об этом слышать.
Он в раздражении вскочил и вышел из комнаты.
http://www.aif.ru/culture/book/1417791
Робби быстро закивал.
— Какую?
Робби описал пальцем в воздухе полукруг.
Девочка запротестовала:
— Опять? Я же тебе про Золушку миллион раз рассказывала. Как она тебе не надоела? Это сказка для маленьких!
Железный палец снова описал полукруг.
Свежие комментарии