1. В комментариях рассказывают про эффектные, но ныне уже крепко забытые приёмы социалистического хозяйствования (ссылка):
На заводах была сдельщина. Поэтому рабочих надо было чем-то занять. Если капиталистический токарь выточит ровно столько деталей, сколько нужно, то советский токарь будет точить сколько сможет. Пятилетка за 3 года. И совершенно фиолетово, что для выпуска запланированных пяти тысяч машин в год, надо 5 тысяч деталей. Советский токарь сделает 20 тысяч. Получит премию, прогрессивку и 13-ю, как уже верно заметили. Если капиталист считает, что лишние 15 тысяч деталей — это забитые складские площади, израсходованное сырье и отложенная прибыль, если она вообще будет, то фото советского токаря на передовице в газете, на доске почета. И по-барабану, что склад забит одной деталью на пять лет вперёд, а за неимением других деталей машину лишнюю не соберёшь. Сырье использовано. А то, что потом лишние детали при проверке зароют в землю буквально, наплевать. У нас так и делали. Перед проверкой затевался ремонт забора по периметру и сотни тысяч деталек просто бетонировались в ямах. Учитывая не один км2 площади завода, забор был очень длинный.
Ещё было так. Техника готовая стояла на площадке, много техники. А, например, колес не завезли. План сдавать надо. Снимали колеса с готовой, ставили в цехе на новую, сдавали ОТК и все довольны. Прогрессивка, премии, путёвки передовикам. За отработанные 24 года могу многое рассказать.
Один из главных упрёков к капитализму — неэффективность. Произвели, например, слишком много апельсинов, потом приходится их выкидывать, так как остаются нераспроданные остатки. При плановой экономике, думают фантазёры, всё иначе: рассчитали на компьютерах, сколько нужно апельсинов стране, и с точностью до тонны нужный объём произвели.
На практике, как видите, дела обстоят с точностью до наоборот. Капиталистический хозяин ресурсы экономит, так как от этого зависит его прибыль. Кто не экономит — разоряется, освобождая рынок для более рачительных предпринимателей. При плановой экономике хозяев нет, всё народное, то есть ничьё. Поэтому про экономию даже не думают, а если думают, то в таких извращённых форматах, что расход усилий и материала становится только больше.
2. Читатели рассказывают о вынужденной бытовой коррупции в СССР:
В фильме 1973 года «Дела сердечные» герой Анатолия Папанова (Борис Иванович) работает водителем «Скорой». Приехав по вызову на автозавод, Борис Иванович обращается к мастеру цеха с просьбой помочь ему с крестовиной, но получает отказ. Однако, увидев, как бригада «Скорой» реанимирует рабочего этого цеха, мастер находит эту крестовину и передает водителю. Если бы эту крестовину нашли на проходной, и на мастера, и на водителя завели бы уголовное дело. За хищение социалистической собственности. А мы остаёмся в недоумении: почему для получения пустяковой услуги надо было прибегать к действию, которое квалифицировалось как «воровство».
Это, конечно, лукавство. Мы не остаёмся в недоумении, нам всё понятно. Крестовину пришлось красть, так как насытить запчастями магазины плановая экономика не могла. Выбор был между плохим и ужасным: или украсть крестовину, или поставить машину Скорой на прикол. Герои фильма предпочли ужасному варианту плохой вариант. Учитывая предложенные обстоятельства, всё правильно сделали, молодцы.
3. Социальный статус инженеров в СССР был низок, так как идею диктатуры пролетариата никто не отменял. По околосектантским соображениям считалось, что работа у станка значительно важнее и почётнее, чем работа у кульмана. Выражалось пренебрежение к инженерам не только в маленьких зарплатах — им также было сложнее получить квартиры или, скажем, путёвки.
Квартиры в СССР, кстати, были бесплатными. Деньги, как и квартиры, тоже всем раздавали просто так — просто ходишь каждый день на завод, а два раза в месяц тебе бесплатно выдают в кассе деньги…
Так вот, советские программисты, будучи подклассом советских инженеров, тоже получали оскорбительно мало. Бедность и унижения толкали некоторых на преступления. Цитирую (ссылка):
Первым [попавшимся] советским хакером был выпускник МГУ Мурат Уртембаев. В 1983 г. он хакнул АвтоВАЗ, в результате чего работа конвейера остановилась на три дня. И это одна из первых «кибер-атак» в СССР, которую обнаружили. <…>
Работа проходила по следующей схеме: в случае необходимости программист мог вносить изменения в программы, при этом письменно не отчитываясь о своих действиях. То есть, можно было изменить систему и остаться незамеченным.
Этим и воспользовался программист Уртембаев, занимающийся обслуживанием компьютеров. С помощью обычной дискеты (предварительно протестированной), он внес свои правки в программу, управляющую подачей деталей на конвейер. По сути, Уртембаев разработал патч к основной программе-счетчику, отмеряющей циклы подачи узлов на линию конвейера. В результате чего ритм счетчика сбивался и заданная деталь поступала на конвейер с опозданием. Учитывая, что процесс был просчитан до секунд, задержка была попросту недопустимой.
По плану Мурата, «вирус» должен был запуститься в определенный час. Чтобы обезопасить себя, программист позаботился об алиби — он назначил запуск «патча» на день своего выхода из отпуска. По расчету Уртембаева он должен был выйти на работу, обнаружить сбой и устранить его, героически спасая конвейер. Но план провалился, так как программа самостоятельно запустилась на несколько дней раньше…
Когда патч самоактивировался, автоматика будто взбесилась. Детали продолжали исправно поступать на конвейер, да только не в то время и не те, что требовались. Цикл производства сбился, никто ничего не понимал, вокруг творился настоящий механический и логический хаос. <…> Сбой в системе нанес серьёзный материальный ущерб предприятию, поскольку с конвейера не сошли сотни автомобилей.
Мурат сам признался в содеянном. После проверки и расследования происшествия выяснилось, что он не единственный взламывал систему. Были и другие программисты, которые умышленно создавали сбои на конвейере, после чего сами же их и ликвидировали, получая за это премии, награды и надбавки.
Дело пошло в суд. Но вот с наказанием возникли [сложности]. По закону совершенное действие не подпадало под разряд преступления и не предусматривало уголовного наказания. Поэтому первого хакера осудили за хулиганство и дали полтора года условно с подпиской о невыезде. Само собой Уртенбаева уволили с должности программиста, но обязали возместить причиненный ущерб. Он отрабатывал свое наказание в качестве слесаря на главном конвейере.
Ещё из комментариев к этой истории:
«Основную предпосылку проблемы не описали — а именно: программисты АСУ были на ВАЗе в весьма затюканном положении — не имея доступа к материальным благам, они не могли ничего с завода выносить, хотя даже электрики могли. Ответственность у программистов большая, а отношение к ним было как к обслуге "ну-ка сбегай быстренько", что отражалось не столько на зарплате в виде отсутствия премий, сколько на доступе ко всяким дополнительным благам жизни (очерёдности отпусков, путёвки в санатории, очереди в детсады и на квартиры, да на те же автомобили, доступ в высокоранговые столовые и прочая и прочая)… Типа всё работает само, а вы тут [зачем], и чем вообще занимаетесь.
Вот они и начали постепенно повышать свой социальный и общественный статус, героически решая "внезапные" проблемы».
Свежие комментарии