Жажда любви… «А кавалеров мне вполне хватает, но нет любви хорошей у меня», — обычные жалобы девушек. Но вот приходит если не любовь, то любовные страсти. Влюбленные добиваются своей цели: соединяются с предметом своих вожделений. Результат — детки. И очень хорошие детки. Предмет гордости матери. К чему приводит безмерная гордость, рассказывает Овидий в одиннадцатой книге «Метаморфоз».
Фото: Depositphotos
Ахилл, сын Пелея и Фетиды, скитаясь по миру, попадает в царство Кеика, который как раз в это время оплакивал кончину своего брата Дедалиона:
Был он жесток и свиреп на войне, в бой вечно он рвался, Дедалионом был зван; у нас с ним общий родитель, Что вызывает зарю и с неба последним уходит
(«родитель, Что вызывает зарю и с неба последним уходит» — Геспер, утренняя звезда.)
Дочь он Хиону родил. Женихов она тысячи дивным Видом своим привлекла, как четырнадцать лет ей минуло.
Случилось так, что два бога — Аполлон и Гермес (Майей рожденный), оба враз увидели девушку и оба враз к ней воспылали. И оба добились желаемого:
Гермес
не в силах терпеть — и тростью, сон наводящей, Девьих касается уст: та спит под могучим касаньем. Силою взял ее бог.
Аполлон не торопится:
упованья любви Аполлон отлагает до ночи.
Его терпение привело к исполнению желания (правда, для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в девичью спальню, пришлось обратиться в старуху):
Ночь в небе рассыпала звезды. Образ старухи приняв, и Феб достигает блаженства.
Пришло время, родились два мальчика, один от Аполлона, другой — от Гермеса. Первый был «на всякие ловок проделки», вероятно, был фокусником. Другой — «знаменитый игрой на кифаре и пеньем».
Славные были детки! И мать уж так ими возгордилась: и хорошие они, и пригожие, и отцы у них не из деревни — боги! (Кто ей сообщил об отцах ее детей — неизвестно: свидетелей не было. Можно предположить, что сами боги-насильники это сделали, но с какой целью?) Да и у нее самой отец — силач и внук Зевса!
Случилось так, что где-то в разговорах она непочтительно отозвалась о Диане:
И лютым Гневом исполнилась та. И не помедлила: лук напрягла, стрелу наложила На тетиву и, стрельнув, пронизала язык виноватый.
Антонио Темпеста, «Смерть Хионы от стрелы Дианы», 1606 г. Фото: ru.wikipedia.org
Итальянский художник Антонио Темпеста в своей гравюре к «Метаморфозам» Овидия отразил события древнегреческого мифа о Дедалионе. Слева у края рисунка с луком в руке — Аполлон, который ждет наступления ночи, чтобы беспрепятственно соединиться с Хионой. Чуть правее — над телом спящей девушки согнулся Гермес: он только что усыпил Хиону. В правом углу лежит мертвая Хиона, возле нее — ее дети. Наверху в облаках — Диана, она только что выпустила из лука смертельную стрелу.
Никола Пуссен, «Смерть Хионы», 1622 г. Парящая в воздухе Диана выпустила стрелу, стрела видна в горле Хионы. Рядом — ее несчастный отец Дедалион и дети Фото: ru.wikipedia.org
Скорбь Дедалиона, ее отца была безмерной, он хотел сгореть на погребальном костре дочери:
Сетуя, горько стонал он о гибели дочери милой. В час, как сжигали ее, четырежды он устремлялся Ринуться в самый костер…
Видимо, он лишился рассудка, потому что пустился в бега от кострища. Бежал без цели, через леса, ущелья, горы. Оказался на Парнасе — обители богов — и бросился вниз со скалы:
Аполлона тронула жалость, Как увидал он, что Дедалион с утеса низвергся: В птицу его превратил; поддержал, окрыливши внезапно. Дал ему загнутый клюв, крючковатые дал ему когти.
Птица, в которую превратился Дедалион, унаследовала его мощь и злобность:
Был он жесток и свиреп на войне, в бой вечно он рвался.
Он стал ястребом…
Автор: Борис Рохленко
Свежие комментарии